Николя Жескьер от Louis Vuitton предсказывает будущее моды по мере того, как он ее создает. Креативный директор в своем интервью раскрывает свои планы относительно бренда, бизнеса и собственной карьеры. Название его последней коллекции из линии прет-а-порте Louis Vuitton осень/зима 2020: «Что, если бы прошлое могло смотреть на нас?». В ней исторические отсылки вплетены в современный дизайн. Это сложный вопрос, и на фоне карьеры, отмеченной одержимостью временем и пространством, креативный директор дома все больше интересуется историей.
По словам Жескьера, в том, что произошло в прошлом, есть огромная загадка, которая для нас может выглядеть точно так же, как научная фантастика.
Жизненная философия
«Меня всегда очаровывают художники, которые не идут на компромисс со своей твердой точкой зрения, не боятся популярности. Они добиваются внимания большой группы людей чем-то, что кажется таким странным, уникальным или трудным для понимания», — говорит он о Стивене Спилберге, хотя это мнение может легко описать его собственный амбициозный творческий путь.
За все время его работы в Balenciaga и Louis Vuitton он всегда был новатором, создавая новые версии фирменных кожаных вещей Vuitton, а также впечатляющие коллекции с шоу, основанными на необычных концепциях. Он прекрасно понимает, как продвигается роскошь: его новая коллекция с ее четкой атмосферой работы на дому — убедительное опровержение идеи о вечных спортивных штанах.
Его творческая уверенность отчасти объясняется положением у руля европейского модного дома, где бизнес бренда так же важен, как и его творческие начинания. И для Жескьера очевидным является тот факт, что именно бизнес должен приспосабливаться.
«Что касается самого дизайна, он не сильно изменится, — говорит он. — Сдвиг в Louis Vuitton, напротив, в организации вещей, то есть мы больше не собираемся делать большие коллекции. Мы будем создавать небольшие линейки, но в другом ритме».
Взгляд на моду
Что за мода без шоу? Жескьер невозмутим и, что неудивительно, ищет ответ в истории: он представляет себе возвращение к старому доброму шоу, которое он визуализирует, как красивую маленькую концепцию, которая путешествует по миру с разными людьми. Это в конечном итоге приведет к переоценке давних проблем, с которыми сталкивается отрасль: устойчивость, разнообразие и представительство, этичность производства.
Главная цель Жескьера создавать одежду для влиятельных женщин, не просто заимствуя элементы мужской одежды и не пытаясь просто привлечь мужские взоры. «Меня всегда беспокоил тот факт, что в прошлом для расширения возможностей женщин им всегда приписывали качества, которые исходили откуда-то еще, — говорит он. — Давайте оденем ее в мужской костюм, потому что она наделена полномочиями. Мне это не нравится».
В этом году Жескьер должен был стать одним из организаторов гала-концерта Met, который был посвящен теме «О времени: мода и длительность». Шоу отменили, но музейная выставка все еще продолжается.
Этой весной Жескьер разработал круизную коллекцию, представив лукбуки с платьями-рубашками, архитектурными углами и воротниками в стиле рококо. Фотографии были сняты в штаб-квартире Vuitton.
Современный показ мод — это гимн изысканной красоте и захватывающим дух излишествам. С тех пор как Жескьер взял бразды правления в свои руки, шоу стало более временным. Его первое представление с брендом началось в темной комнате, в которой он открыл ставни, чтобы позволить солнечному свету проникнуть внутрь: «Сегодня новый день», — говорилось в записках, размещенных на каждом сиденье.
В прошлом году, совершив новаторский подвиг, олицетворяющий его любовь к смешиванию старого с новым, Жескьер поместил во дворе Лувра стилизованную репродукцию Центра Помпиду, парижского бастиона современного искусства и культуры 1970-х годов. Его частое сотрудничество с Pat McGrath Labs, которое Макграт называет в электронном письме постоянно развивающимся творческим диалогом, придает шоу еще одно измерение.
Карьера
Восхождение Жескьера легко представить, как путешествие классического героя. Будучи маленьким мальчиком из Лудэна (древний город на западе Франции), Жескьер рисовал одежду и экспериментировал со швейной машиной своей матери. В 14 лет, одетый в свой лучший костюм Levi’s в сочетании с винтажными находками из местного Красного Креста, он вместе со своей матерью отправился в Париж, чтобы пройти стажировку у Аньес Б. В 16 лет он уговорил симпатичную пиарщицу Жана Поля Готье, тогда его кумира, дать ему два пропуска на его первое крупное шоу.
«Все, что я делал, изучал историю, математику, — говорит он, — моей мотивацией учиться было то, что я думал, что однажды эти вещи можно будет интересно выразить в моде». В 17 лет, вместо того чтобы следовать желанию родителей и поступить в университет или хотя бы в школу дизайна, он навсегда уехал в Париж, клянясь, что скоро будет работать на Готье.
После месяцев, потраченных на создание чего-то, что можно было бы представить Готье, работая посыльным и в галерее друга, он заработал место в команде. Три года спустя он стал внештатным сотрудником, и когда отправил свою первую зарплату родителям, его отец позвонил и спросил, не делает ли он что-нибудь незаконное. «Мне пришлось объяснить, что внезапно я стал получать, может быть, вдвое больше, чем раньше. Это была большая разница, и мне был 21 год».
Звездный час
В 1995 году друг и давний партнер Жескьера Пьер Харди рассказал ему о работе в Balenciaga, и в конце концов он влюбился в эстетику бренда. Модельер говорит, что им интересовались все крупные дома, но только после того, как Арно поставил под сомнение перспективы Louis Vuitton, он ушел из Balenciaga. Разрыв был ужасным.
Его годы в Vuitton были неизменно яркими, а значительные ресурсы бренда позволили создать новый вид творческой свободы. Жескьер говорит, что он давно чувствует «ритм» модных сезонов. Теперь он переосмысливает, что это значит. В течение последних пяти лет Жескьер прилагал постоянные усилия, чтобы расставить приоритеты в своей личной жизни. В среде дизайнеров он дружит с большинством из них. Аззедин Алайя был его доверенным лицом, как и Миучча Прада и два его бывших помощника, Наташа Рамсей-Леви, которая теперь в Chloé, и Жюльен Доссена в Paco Rabanne.
Уже десять лет идут разговоры о создании им личного бренда. По его словам, это постоянно обсуждается, но точная форма и сроки до сих пор неясны.
Нашли нарушение? Пожаловаться на содержание